Редакция:
г. Новосибирск

Портрет: архитектор Дэвид Аджайе

Дата публикации: 03.11.2019 Количество просмотров: 486

Дэвид Аджайе родился в 1966 году в танзанийском Дар-эс-Саламе, в семье дипломата из Ганы. Учился в лондонском университете Саутбэнк, а затем в Королевском колледже искусств. В 1994 году основал бюро Adjaye Architects, которое на сегодняшний день имеет три офиса: в Лондоне, Нью-Йорке и Берлине. Аджайе получил известность как автор некоммерческих общественных зданий — музеев, библиотек и т. п. «Такие проекты меньше всего страдают от кризиса», — говорит он.

Дэвид Аджайе — архитектор, который до сих пор точит свой рабочий карандаш вручную. Ножом. Он любит чувствовать материал при работе, и не слишком верит в виртуальные проекты. Утверждает, что именно архитектор должен сопротивляться индустриализации, победному шествию капитала по планете и возвращать городское пространство жителям. Именно поэтому он с охотой берется за проектирование публичных пространств — музеев, библиотек, мемориалов. Аджайе задается вопросом — каким образом сохранить человечность городской среды при возрастающей плотности населения? Какие материалы нужно использовать, чтобы при строительстве было как можно меньше отходов, а сами здания не требовали серьезных починок уже после пары десятилетий эксплуатации? 

Точность — не самая сильная черта Дэвида Аджайе. Накануне архитектор опоздал на собственную лекцию в Сколково — увлекся прогулкой по кампусу, который сам же и спроектировал, а сегодня я уже час жду его на интервью в GQ-барe. Повод для опоздания у него, впрочем, уважительный — встреча с потенциальными заказчиками. Наконец появляется Дэвид, пребывающий в отличном расположении духа: «Похоже, мы снова будем здесь работать». 

Аджайе не первый иностранец, который пробует что-то строить в Москве. Но пока только одному ему удалось довести дело до победного конца. «Когда я показывал заказчикам проект «Сколково», то был уверен, что дальше этого дело не пойдет. Слишком уж он был радикальный! А потом оказалось, что я выиграл конкурс, и уже через месяц мы подписывали контракт», – рассказывает Дэвид.

Школа управления «Сколково»

Сколковская школа управления — крупнейший из проектов архитектора, почти пятьдесят тысяч квадратных метров площадей. Солидно, тем более что по меркам архитектурного мира сорокашестилетний Аджайе еще зеленый юнец. Свое бюро он открыл через год после университета — в отличие от большинства выпускников, которые подолгу «пашут» на какого-нибудь маститого старца. “Я был наивен! – хохочет Аджайе. – Это было в разгар очередной рецессии – бюро есть, а работы не найти. Я устроился на полставки преподавателем, а в свободное время помогал друзьям — делал им кухни и прочие мелочи в том же духе». В эту минуту я понимаю, почему лицо архитектора с самого начала показалось мне таким знакомым — лет десять назад в одном из британских журналов я видела его портрет на фоне этой самой кухни. Хороший был проект! Но мелкими заказами Дэвид перебивался недолго, сначала ему стали поручать частные дома, а в 2004 году он построил Idea Store — публичную библиотеку в лондонском районе Уайтчепел.


Публичная библиотека Idea Store, 2004 год

Idea Store — больше, чем просто книгохранилище. Это центр общины, вокруг которого должна вращаться вся жизнь местных жителей. Вы приходите сюда, чтобы порыться в книжках или записаться на одну из учебных программ, потом на диванчике в лаундж-зоне встречаете свою судьбу, продолжаете знакомство в кафе или танцклассе, играете свадьбу (тут же, в библиотеке!), рожаете детей (для этого все-таки придется временно перебраться в роддом), а потом продолжаете ходить сюда вместе с потомством. И не забудьте про терапевтический кабинет — там можно пройти курс массажа.


Интерьер библиотеки Idea Store Whitechapel, Лондон, 2004 год

После Idea Store «объекты социального назначения» стали специализацией Аджайе. «В коммерческих проектах архитектура – это инструмент зарабатывания денег. Успех определяется тем, как быстро хозяин здания раздал офисы в аренду. Мне это неинтересно. Я хочу работать для общества. Первые десять лет я делал это интуитивно, а потом сформулировал свою концепцию», — говорит Дэвид.

Лондонский офис и шоу-рум текстильной марки Kvadrat, 2007 год

Суть этой концепции вот в чем: до ХХ века человеческое общение протекало главным образом под открытым небом — на городских улицах и площадях. А потом, как поется в пеcне, «автомобили буквально все заполонили». По идее, социальная функция должна была переехать в общественные здания, но они для этого не приспособлены. Самое человечное место в наших «храмах искусства» и «дворцах культуры» — курилка. «Но это же абсурд!» — возмущается Аджайе, который считает, что его долг — исправить ситуацию.

Аджайе настаивает на главенстве парков, площадей, музеев и библиотек — тех мест, куда у всех есть свободный доступ. Эти сооружения должны быть яркими, необычными, запоминающимися, максимально прозрачными. И вместе с тем есть фоновая застройка (офисные и жилые здания), которая не должна особо выделяться на фоне знаковых общественных сооружений. Свои проекты он тоже подчиняет этой концепции, поэтому его жилые здания часто непримечательны, а музеи поражают оригинальностью решений.

«Мир становится все сложнее, поэтому нам нужно больше общаться. Сидя каждый в своей норе, мы никогда не сможем друг друга понять, — говорит он. — Кстати, для общения нужно не так уж и много: помещение, в котором может собраться больше двух человек, и правильный свет. И все! Бум — и люди начинают знакомиться, говорить о детях, флиртовать... Это же потрясающе!»


Каменный стол из коллекции Monoform для выставки Basel/Miami в 2007 году

Тот же принцип, только наизнанку, работает и в частной архитектуре. «Снаружи места не осталось, и дом принимает на себя функции города. Но подумайте, что это значит — быть дома? Почему мы забыли о том, что это интимное пространство, и стараемся сделать гостиную побольше — мы действительно ее используем или это некий символ социальной жизни? Большинство не может объяснить, почему они живут именно так, а не иначе. Но разве это жизнь?»


Инсталляция для художника Криса Офили в Британском павильоне на Венецианской биеннале 2003 года

Частные дома, которые строит Аджайе, с фасада выглядят не слишком эффектно. Как и в общественных проектах, здесь главное — не снаружи, а внутри. Для одного заказчика Аджайе построил дом, у которого окна не в стенах, а в потолке. «Надо чаще смотреть на небо! Жаль, что многие об этом забывают», – говорит Дэвид.

Частный дом Montauk House неподалеку от Лондона Аджайе реконструировал в 2008 году.

Как у многих современных архитекторов, у него есть свой Glass House, «Стеклянный дом». Но это не дань модернистской традиции, а игра слов — стекло здесь использовано просто как отделочный материал. «Идея единения с природой с помощью стекла была популярна в середине ХХ века, но я в нее не верю, — заявляет Дэвид. – Сидя за стеклом, вы не общаетесь с природой, а просто смотрите на нее».

Аджайе — точно не модернист, он скорее гуманист. А как еще назвать человека, который продолжает верить, что интернет не заменит нам друзей, а посиделки у окна в хорошо кондиционированном помещении — не альтернатива прогулке по лесу. “Возможно, в будущем мы мутируем и превратимся в бесплотные создания, но, пока у нас есть тела, нам необходимо живое общение, — говорит он. — Я видел, что в Сколково люди используют мою архитектуру именно так, как я задумал. Дело не в концепциях и не в менталитете. Они делают это интуитивно. Просто потому, что такова природа человека». 

Сейчас, как говорит Аджайе, культура уличного общения в Европе умерла. Архитектор пытается возродить ее в стенах общественных зданий.

Школа управления «Сколково» — один из последних масштабных проектов Дэвида Аджайе. Форма здания – дань русским зимам.

Здание Московской школы управления «Сколково» имеет площадь около 30 000 м2 и включает в себя четыре корпуса: административный блок, спорткомплекс, гостиницу и общежитие. Эти корпуса водружены на трехэтажный диск с общественными и учебными помещениями, с помощью чего была решена практическая задача — возможность перемещения из корпуса в корпус, не покидая здания. Залы и блоки имеют обтекаемую форму, все функциональные зоны плавно перетекают друг в друга. Центральное пространство вестибюля освещается зенитными фонарями неправильной формы, благодаря которым в дневное время практически отсутствует необходимость в искусственном освещении. На крыше диска размещена беговая дорожка, а на четвертом этаже кампуса находится спа-зона с тренажерным и спортивным залами, саунами.

В коллекцию Dоuble Zerо для марки Moroso входят стулья (барные и обеденные), кресла и банкетки. Конструктивная основа этой коллекции — гнутая металлическая трубка, с которой экспериментировали архитекторы век назад. Блеск латуни дополнен кожаными и велюровыми обивками ярких цветов. «Я искал способ вернуть к жизни французский стул ХVIII века, состоящего из независимых округлых сиденья и спинки, и мне удалось сделать это с помощью современных технологий»


Коллекция мебели Double Zero для Moroso, 2015

Мебель, выпущенная брендом Кnоll, создавалась с расчетом на то, что ее будут использовать для крупных архитектурных объектов, офисов и лаунжей. Она прекрасно выглядит в просторных открытых помещениях: граненая структура кресел, столика и табурета хорошо видна со всех сторон. В типологии Аджайе это мебель «первого ряда», то есть предназначенная для того, чтобы быть публичной, а не частной. Каркас стульев выполнен из березы, накладные панели фиксируются с помощью деревянных угловых крепежей.

Напоминающий корону народа йоруба из Западной Африки, этот музей получил корону архитектурную: ему досталось звание Design of the Year 2017. Этот проект увековечил имя Аджайе. Итог тринадцатилетней стройки — огромный комплекс из выставочных пространств, музейных запасников, залов для музыкальных и театральных представлений и административных помещений. Такая сложная структура позволила расположить многочисленные экспонаты, включая свидетельства многовековой борьбы за гражданские права, обширную музыкальную коллекцию (джаз, блюз, рэп), графитти (в музее разместили около 36 000 экспонатов).

Узор резных панелей, покрывающих здание, — собирательный образ исторических африканских орнаментов. Эти пластины выполнены из полимера, покрашенного под бронзу — бюджет не позволил сделать пластины металлическими. Однако Аджайе уступки бюджету совершенно не смущали. Он уверен, что сам факт появления этого музея — чудо, поскольку разговоры о его строительстве шли больше полувека, но правительство так и не находило возможность приступить к постройке. В определенном смысле это памятник политике и президентству Барака Обамы — Аджайе признается, что при нынешнем президенте США ему вряд ли удалось бы осуществить этот масштабный проект.

Буквально в паре кварталов от музея MoMA открылся прекрасный «Музей шпионажа». Аджайе блестяще справился с задачей — похоже, для него это был самый увлекательный проект последнего времени. На площади около 5500 кв. м. расположено все, что может понадобиться современному разведчику. В музее нарочитый полумрак, интерьеры из темного стекла, бетона, стали. Перед созданием экспозиции Аджайе пришлось при помощи спецслужб детально изучить вопрос и погрузиться в секретные и хакерские технологии. В результате консультаций музей поделили на семь разделов: слежка, взлом, обман, разведка, расшифровка и тд. Конечно, вряд ли в камере допросов захочется находиться долго. Но вот попробовать раскодировать шифры, стать криптологом или почувствовать себя персонажем Кэтрин Зета Джонс из фильма «Западня», пролезая под лазерными лучами — это запросто. Возможно, для полного погружения в тему посещать музей лучше в спортивной технологичной одежде без отражателей и лишних деталей.

Новый музей в Нью-Йорке, конечно, не отличается российским размахом (имеется ввиду проект «Сколково), но ничуть не уступает в плане оригинальности архитектуры, продуманных решений и дизайна. Выставочные залы занимают три этажа. Для внутренней отделки помещений использован брутальный темный бетон и мармолеум, благодаря чему интерьеры музея и фасады смотрятся в едином стиле. Работая над проектом, Аджайе консультировался с самыми разными специалистами — от музейных охранников до бывших агентов ФБР и хакеров. В результате ему удалось создать интерактивное пространство, которое полностью погружает тебя в мир агентов 007.

Экспозиция организована вокруг семи тем, так или иначе связанных с жизнью шпионов: это и всевозможные виды шифровки, и способы выживания в экстремальных условиях, хакерские приемы и всевозможные хитроумные уловки. В каждой из них найдется своя ключевая фигура, как, например, агент КГБ Роберт Хэнсон или Вирджиния Холл, работавшая во времена Второй мировой войны на британскую разведку.



По материалам интернет-изданий